Сладостная месть [= Сестры Бьюмонт ] - Лиз Филдинг

– Ну да. Поскольку поначалу мой энтузиазм восполнял недостаток опыта, я не предполагала, что не удовлетворяю его обычным стандартам.

– Лично я сказал бы, что у тебя природный талант.

– Да?

Как странно. Когда она училась в Академии драматического искусства, ей тоже говорили, что у нее природный талант.

– Однажды я оставила свой текст в его фургончике. Мне не пришло в голову постучать, когда я вернулась за ним. Одна из гримерш заняла мое место. Простыни, наверное, были еще теплыми…

Она остановилась на секунду. Да, это действительно больше не трогало ее.

– Из-за этого возникли проблемы на съемках. Оставалось снять еще несколько постельных сцен.

– Должно быть, это было неприятно для тебя.

Она взглянула на Люка с полуулыбкой.

– Не так неприятно для меня, как для него. После этого меня тошнило всякий раз, когда он прикасался ко мне.

Тошнило? – едва не рассмеялся Люк. – По-настоящему тошнило?

Тогда это не было смешно, Люк. Без меня не было фильма. И я действительно старалась. Бедный продюсер рвал и метал, бюджет трещал по швам. Но я просто не могла сделать это. Чем больше я старалась, тем хуже получалось. Я потеряла в весе и выглядела ужасно. Кто-то позвонил Клаудии и сказал, что я заболела. Возможно, даже Патрик. Я не спрашивала, а она не сказала мне. Мне было так плохо, что я просто не думала об этом.

Люк обнимал ее за плечи, и искушение просто уткнуться ему в грудь и выплакаться было почти непреодолимым. Но она сдержалась.

– Ну, вот и все. Дешевая и грязная история моего романа. После этого только моя радиостанция согревает меня в холодные зимние ночи.

Твоя радиостанция?

– Да. – Она подняла подбородок. – Моя радиостанция. Идея целиком принадлежала мне. Я владею радиостанцией. Я руковожу ею. Не многие об этом знают. Джим, Сюзи, еще двое-трое из старшего персонала – те, кто был с нами с самого начала.

Но почему? И почему лицензия выдана на имя твоего отца?

Я предпочитаю оставаться в тени. Папа более привычен к свету прожекторов. И потом, кто, находясь в здравом уме, выдал бы лицензию неудавшейся актрисе двадцати лет от роду? Я хочу сказать, что не произвела на тебя впечатление деловой женщины, когда в первый раз появилась в твоем кабинете, а ведь я занимаюсь этим уже пять лет. Люк засмеялся.

– Если бы ты знала, какое впечатление ты произвела на меня в тот день, любовь моя, ты бы покраснела.

Его любовь?

Неужели? – Физз повернулась к нему. – Ну, в таком случае мы почти квиты.

– Предполагается, что сейчас я должен принести извинения? Упросить тебя оставить себе деньги?

Физз слабо улыбнулась.

– Ну, на самом деле ты упустил момент для извинений. И я не хочу твоих денег, Люк. Я приняла другие меры для обеспечения будущего радиостанции. Все, что нам осталось, – это попрощаться.

Она сделала шаг назад и протянула ему руку. Люк взял ее руку, задержал в своей и притянул к себе.

– А что, если бы я сказал тебе, что весь остаток спонсорских средств уже перечислен сегодня на счет радиостанции?

По ее телу пробежала неожиданная дрожь. Она уже убедила себя, что разгадала планы Люка и что больше не будет никаких сюрпризов.

– Я бы спросила, зачем ты пришел сюда • сегодня, если не собирался тащить меня в постель? Ты заставил меня серьезно поверить в твои намерения.

Ты так и не сказала мне, что не готова пройти через это, поэтому я собирался немного попугать тебя, чтобы наказать за подобную глупость. А потом я хотел повести тебя в симпатичный деревенский паб, который мне посоветовал Энди, чтобы выпить, возможно, поужинать и поговорить.

– Ну, мы уже поговорили. Если ты передумал и хочешь выпить, то пожалуйста.

Ты еще не ответила на мой вопрос.

– Он был гипотетическим. Ты действительно перевел в банк остаток денег?

Люк кивнул.

Волна радости нахлынула на нее, лишая ее последних сил, делая ее настолько слабой, что она просто положила голову на грудь Люку, прислонилась к нему.

Тогда я скажу тебе, Люк, что я счастлива. Счастлива узнать, что ты не собирался выполнять свою угрозу. Счастлива принять твой щедрый жест. И более чем счастлива вернуть тебе эти деньги завтра утром, как только откроется банк.

Физз почувствовала неожиданную легкость, свободу от ужасного напряжения и тревог последних недель.

– Вернуть? Но как? Откуда ты взяла деньги? – спросил Люк, слегка встряхнув ее за плечи.

– Не волнуйся, Люк. Мне не пришлось идти на панель.

– Еще только этого не хватало, – сказал он, бледнея.

– Разумеется. Ну, а теперь, может быть, выпьешь бренди? Или бокал вина? В холодильнике есть бутылка. Ты всегда можешь вызвать такси, если не рискнешь сесть за руль.

– А может быть, я смогу снова поспать на твоем диване?

– На моем диване? – пробормотала она. – Почему на диване? Он не очень удобный.

Определенно, не такой удобный, как моя кровать, подумала она и покраснела.

– Я готов рассмотреть другие предложения. А пока что я приму твое предложение насчет выпивки. Но только если ты снимешь этот ужасный костюм.

– Снять костюм? – Она опустила глаза и посмотрела на жакет и юбку. – Прямо сейчас?

Скулы Люка опалил темный румянец, когда он понял, что он сказал.

– Нет! – воскликнул он.

Но было уже поздно. Пальцы Физз пробежали по пуговицам жакета. Сбросив его на пол, она расстегнула пояс и молнию на юбке. Юбка с шелестом соскользнула вниз, оставив Физз в черном шелковом комбидрессе и черных чулках.

– Нет? – удивленно спросила она. На мгновение повисла тишина, настолько ощутимая, что, казалось, стоя здесь в мерцании пламени камина, они могли бы услышать, как падает звезда где-нибудь в далекой галактике. Затем Люк перевел взгляд на ее лицо, и, хотя его глаза были полуприкрыты, Физз могла чувствовать, как в нем нарастает возбуждение, как натягивается связывающая их невидимая паутина.

– Да, – сказал он. – О Господи, да.

И не то со вздохом, не то со стоном, вырвавшимся из горла, Люк протянул руку и вынул гребни, удерживающие узел ее волос. Густые тяжелые пряди цвета каштана, только что выпавшего из кожуры, отсвечивая в свете пламени, упали на ее лицо и рассыпались каскадом по плечам. Он приподнял их, взвешивая в ладонях их тяжесть, пропуская шелковистыми лентами сквозь пальцы. Затем, не говоря ни слова, обнял ее.

Люк не спешил. Он давал ей время сказать «нет», если она не захочет этого. Но она хотела. Все ночные кошмары развеялись. Настало время сказать «да». Она скользнула руками по его груди, сбрасывая с его плеч куртку, обвивая его шею, притягивая к себе его губы, позволяя своим рукам и своим губам сказать все за нее.